В блоках отделения интенсивной терапии инфекционного стационара все равны. Каким бы ни был диагноз - менингит, пневмония, гепатит, СПИД, здесь спасают жизнь независимо от статуса пациента. В чем отличие этой реанимации от многих других? Сюда всегда пускают родственников больных и со смертью здесь сталкиваются гораздо чаще.
Спасение дорогого стоит
Заведующий отделением интенсивной терапии инфекционного стационара для лечения больных всех возрастных категорий обособленного подразделения «Инфекционная больница» Александр Сушко признается: в его работе романтизма мало. Чудесные исцеления безнадежных больных здесь скорее исключение из правил, нежели ожидаемый результат.
- Так уж случилось, что с печальными исходами реаниматологи и анестезиологи сталкиваются гораздо чаще, чем другие врачи вместе взятые. В нашем отделении остановка сердца у пациента чаще всего прогнозируема. В кардиологической реанимации в этом плане более благодарная работа. Лежит у них больной с инфарктом, в какой-то момент возникает у него фибрилляция желудочков (остановка кровообращения), проводится дефибрилляция - и все хорошо. У нас сложнее: мы спасаем больных с полиорганной недостаточностью (недостаточность сразу нескольких функциональных систем), тяжелыми поражениями. Один из примеров - больной с септическим шоком, находящийся на больших дозах препаратов, стимулирующих сердечную деятельность. Ты прекрасно понимаешь, что если произойдет остановка сердечной деятельности, восстановить ее не удастся, - говорит Александр Валерьевич.
За 15 лет работы анестезиологом и реаниматологом о смерти пациента Александр Сушко привык сообщать родственникам без лишних эмоций. Исключения составляют лишь дети - сказать родителям, что ребенок умер, всегда крайне сложно.
Стоит ли говорить, что пребывание в реанимации стоит колоссальных средств как бюджету города или страны, так и родственникам. Вести сегодня бой за жизнь пациента без денег нереально.
- У нас был больной с сепсисом и септическим шоком, тяжелой пневмонией, полиорганной недостаточностью. Его родственники вложили в его спасение все, что имели - в сутки на поддержание жизни уходило до 50 тыс. грн. Забегая наперед, скажу, что спасти мужчину, увы, не удалось.
Но бывают и счастливые случаи. Буквально в прошлом году у нас лежала беременная девушка с пневмонией, которая развилась на фоне ветряной оспы. На лечение этой пациентки в сутки уходило около 10 тыс. грн. Беременность в ее случае стала не только отягчающим обстоятельством, но и спасением. Ввиду того, что материнству и детству в нашей стране уделяется пристальное внимание, большую часть затрат на лечение покрыли из городского бюджета, - рассказывает Александр Сушко.
Заведующий отделением интенсивной терапии инфекционного стационара не скрывает: бывают ситуации, когда для врачей очевидно, что пациента уже не спасти. Зачастую неблагоприятные прогнозы дают при терминальных (последних) стадиях заболеваний, когда силы организма истощены. Впрочем, живыми выходили из реанимации инфекционной больницы и такие пациенты.
- Не так давно у нас лежал больной, шансов на спасение которого не было. Масса сложнейших заболеваний, но человек выписался! Конечно, о полном выздоровлении здесь речь не идет. Но он вышел из больницы своими ногами и будет жить, - говорит Александр Сушко.
Реаниматолог добавляет, что отделение, которое он возглавляет, достаточно специфическое. Здесь лечат в том числе и ВИЧ-инфицированных, вести которых очень тяжело. И дело не только в сложной клинической задаче, но и в том, что денег на лечение у таких пациентов зачастую нет.
В реанимацию вход открыт
Удивительно, но при всей сложности диагнозов, которые звучат в реанимации инфекционного отделения, сюда всегда открыт вход родственникам больных.
- Беда всех реанимаций - не пускать родственников к больному. Я считаю, что это недопустимо! У нас, наверное, единственное отделение в городе, где родственникам обеспечен доступ в реанимацию. А как иначе? Они должны видеть, что о больном заботятся, для его спасения делают все возможное. А не пускают тогда, когда не хотят что-то показывать. В 99,9 % случаев родственники не мешают. Главное - объяснить им, что ты делаешь. Присутствие родственников мне выгодно - они должны видеть, что делают и как. Они потом не смогут сказать, что их выставили за дверь, а за ней неизвестно что происходило. Пусть подержат близкого за руку, поцелуют, прикоснутся - легче станет всем. Глупости, что родственники могут принести инфекции. Домашняя флора гораздо безобиднее внутрибольничной. Нам повезло - у нас внутрибольничной флорой пациенты никогда не заражались. Связано это и с тем, что в нашем отделении инфекционный контроль поставлен на высший уровень - это доскональная обработка палат и боксов, - говорит Александр Сушко.
Несмотря на безупречную дезинфекцию, медперсонал всегда рискует заразиться от больного. И причина тому не только халатность, но и сам рабочий процесс.
Жизнь без мозга
Самые сложные случаи в практике Александра Сушко связаны, как правило, с пневмониями. Однажды молодого парня в реанимации спасали месяц от двусторонней пневмонии. Усложнял ситуацию тот факт, что в отделении на тот момент не было ни одного аппарата искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Людей спасали, подавая кислород через маску.
Сложно наблюдать и за пациентами, у которых фиксируют смерть мозга. Ныне такие случаи пристально рассматриваются в свете принятия закона о трансплантации органов. Однако не всегда родственники дают на это согласие.
- Недавно в нашем отделении была подтвержденная смерть мозга. Мы вызвали из области бригаду трансплантологов, но родственники согласия на забор органов не дали. Мы поддерживали больного, сколько могли, но при смерти мозга долго не живут. По факту это мертвый человек, которому можно поддерживать дыхание и сердечную деятельность - до тех пор, пока от осложнений не умрет, - говорит Александр Сушко.
Реаниматолог не скрывает: ему хотелось бы верить в жизнь после смерти.
- В очередной раз задумался об этом, спасая ВИЧ-инфицированного наркомана без определенного места жительства. Никто из родственников к нему ни разу не пришел. Мы лечили его за счет медикаментов, имеющихся в отделении. Забегая наперед, скажу, что этот пациент умер, потому что был в крайне тяжелом состоянии. Но хочется верить, что это зачтется и где-то еще есть жизнь.
Неблагодарный труд
В это сложно поверить, но медиков, которые ежедневно борются за жизнь пациентов в реанимациях, за это не благодарят.
- Но я и не жду - за время спасения близкого родственники истощаются морально и материально. Им не до благодарностей, - резюмирует Александр Валерьевич.
Впрочем, в смерти пациента завотделением интенсивной терапии тоже никогда не винили. По его мнению, этому способствует то, что он предельно откровенен.
- Я убежден, что не бывает талантливых докторов. Медицина - это не искусство, это давно ремесло. «Талантливый врач» - это тот, который продолжает учиться на протяжении всей своей врачебной карьеры. Печально, но об этом большинство забывает.
А еще Александр Сушко убежден, что 50 % успешного лечения пациента - заслуга среднего и младшего медперсонала. Увы, медсестер и санитарок, на которых ложится основной груз по уходу за больными, ныне массово сокращают.
- Люди, которые принимают такие решения, никогда не лечились в больницах на общих основаниях. Если бы они попали в медучреждение как простые смертные, они бы поняли, что такое, когда на 40 больных всего одна медсестра. Такова сейчас картина в нашем терапевтическом отделении, где медсестры валятся с ног. Не лучше ситуация и в остальных отделениях…