Кристина Бут больше двух месяцев жила под оккупацией, выходя с мамой на акции протеста. Оказавшись наконец-то в безопасном месте, девушка рассказала свою историю. Сообщает elle.ua.
- Начало полномасштабной войны я проспала. В 7 утра 24 февраля меня разбудила звонком мама: «Нас бомбят!» Бегу на маршрутку. По дороге, в маршрутке, все говорят о войне. Я жадно и немного панически вслушиваюсь: не радуются ли? Не приветствуют ли «асвобадителей»? Нет, не радуются. Не приветствуют.
В Мелитополь из Запорожья девушка приехала в 10:30, а в 11-й город уже закрыли на въезд и выезд.
- По дороге домой успеваю еще закупить немного разных круп, питьевой воды. Ищу хлеб, но его уже нигде нет, поэтому покупаю сухари. Я готовилась к войне, у меня было такое внутреннее чувство, что это точно произойдет, что все эти новости о предстоящем полномасштабном вторжении - не напрасны.
Девушка набрала много воды – питьевой, технической. Накопала земли из огорода, наполняла мешки и поставила на окна, заклеила их дополнительно скотчем. Проверила подвал — обычно он затоплен, потому что дом находится недалеко от водоема.
- Поняла, что быть в подвале – не вариант. Нашла условное «бомбоубежище» дома - на полу за двумя стенами, перенесла туда матрас из своей комнаты. Проверила тревожные рюкзаки и заново перебрала их по списку. Сейчас я даже не понимаю, откуда на это все у меня взялись силы, но благодарна себе за покой и выдержку.
Город, по словам Кристины, оккупировали довольно быстро. Первые два-три дня полномасштабной войны еще слышны были звуки боев, а потом уже начала появляться информация об оккупации.
- Когда мы впервые с начала войны вышли в центр города и увидели триколоры вместо наших флагов, в сердце было чувство полного отчаяния. Мы не готовились к оккупации, потому что верили, что нас быстро освободят. Каждый день на митингах мы так искренне кричали «Слава ВСУ!», что казалось, что мы их призываем в город.
Жить в оккупации – это будто тебе кто-то наступил сапогом на горло. Дышать можно, жить можно, но как-то очень некомфортно. Сначала у тебя забирают простые вещи: базовое чувство безопасности, свободное перемещение, доступ к жизненно необходимым продуктам, обычным услугам. Но будто оставляют надежду (на самом деле просто играют роль «вежливых» и «добрых» людей, которые «не против Украины». Мы с мамой каждый день ходили на митинги за Украину, которые длились около двадцати дней. Поначалу никто нам не запрещал.
Потом у тебя отнимают свободу слова, запрещают мирные собрания. И все так постепенно: сначала в рупор сообщают, что "временно запрещают митинги". Потом начинают похищать людей: сначала нашего мэра Ивана Федорова, впоследствии активистов и активисток (Лейлу Ибрагимову, Ольгу Гайсумову, Сергея Приму и других).
В какой-то день русские оккупанты просто оцепили площадь, где мы всегда собирались с митингом.
- Наша группа тоже стояла. Мы – 10 безоружных женщин – стояли против 20 вооруженных, в полной экипировке, с автоматами, оккупантов. Пока мы пытались им что-нибудь объяснить, один из них перезаряжал автомат. Один особенно болтливый оккупант назвал Мелитополь «жопой мира». Я спросила: «Если это так, то зачем вы в эту жопу мира приехали?» Не ответил. Чуть потом хвастался, что у него есть письмо от ребенка из Мелитополя, который ему писал благодарность за «асвабаждение», и что, если мы хотим, он может его продемонстрировать. Я попросила показать, но он не показал. Я точно знаю, что в тот день несколько человек схватили и втащили в автозаки.
Потом становилось еще труднее. Их становилось уже больше, они готовились. Мы сменили место, и они знали где. Говорили немедленно уходить. Из моих рук выхватили женщину, которая тоже митинговала. Мы с мамой ее держали, чтобы оккупанты не схватили. Три женщины против десятка вооруженных мужчин. Но ее выхватили из рук, маму ударили автоматом по руке, рука распухла. Меня толкнули. Женщину схватили и унесли в машину. У меня произошла первая за многие годы паническая атака.
- Тогда я, собственно, впервые встретила такую безграничную агрессию. И понемногу начала отчаиваться. Чувство сдавленности, потери воздуха становилось все сильнее.
К этому прилагаются и более «приземленные вещи». Город изменяет свой облик. На красивый, современный обновленный Мелитополь физически стало больно смотреть. Размародеренные магазины с разбитыми витринами и надписями «Пусто» или «Уже пусто», километровые очереди в супермаркеты, груды мусора. Такое впечатление, будто мы в машине времени попали в совок.
В первое время был дефицит всего. Почти нигде не работали карты (кстати, даже сейчас в Мелитополе есть очень мало мест, где можно рассчитаться картами). Не хватало продуктов, не было лекарств. Многие медики были вынуждены уехать из города.
В какой-то момент появились стихийные точки продаж товаров, привезенных предприимчивыми горожанами из Крыма. Конечно, покупалось дешевле и продавалось по цене втрое или более дороже. Через несколько недель рынки и магазины также заполонили эти товары. На месте старых АТБ и Сильпо начали открывать их супермаркеты, где товары продаются и за гривны, и за рубли.
На эвакуацию решались долго. Вернее, немного иначе - я была готова эвакуироваться еще в первый день, а маму нужно было долго уговаривать. Я ее уговаривала каждый день, приглашали знакомые и коллеги – без результатов. В конце концов сработало несколько другое.
Точкой невозврата для нас стало то, как на место нашего прекрасного флага, который российские оккупанты вместе с коллаборантом вечером сдирали (даже не спускали, а именно сдирали - на месте осталось несколько кусочков желто-голубой ткани), повесили красный флаг СССР. Тогда даже мама поняла, что долго мы там не выдержим.
Как я уже упоминала, я была готова к эвакуации с первого дня. Собраны тревожные чемоданы. Куплены: переноска для кошки, намордник для собаки, успокаивающее им в дорогу, корм, памперсы, пеленки. Мне кажется, что для эвакуации животных я собрала гораздо больше, чем для эвакуации нас.
- Но эвакуация все время срывалась. Это был сильный дождь, и дороги размыло. Русские оккупанты разворачивали колонны. Водителей начинали сильно прессовать на блокпостах, поэтому они отказывались ехать. За проезд требовали по 250$ с человека и половину суммы с каждого животного, к тому же в валюте и наличными. Так отказывались ехать с животными. Это было ужасно. Мне казалось, будто я обречена остаться в этой оккупации навсегда.
Нашей семье повезло, ведь менеджеры организации Fight For Right, в которой я работаю, помогли мне выбраться. Они нашли волонтерский проект, который бесплатно вывозит людей с оккупированных территорий.
Эвакуация была тяжелой. Машина за нами приехала в 7.30 4 мая. Нас в машине было четыре человека и четверо животных (собака, кошка и две шиншиллы).
Чуть дальше от Васильевки была очень продолжительная остановка. С 11 часов мы стояли там. Впереди была длинная колонна из автомобилей, начала которой не было видно. Пустые коробки от русских пайков, много мусора. Среди колонны – куча автомобилей с надписями «Дети», «На операцию» и т.д. У многих людей в очереди на руках младенцы, кто с животными.
- Минуты ожидания превращались в часы. Где-то рядом шли бои: мы слышали и взрывы, и выстрелы. Дорогу обещали сначала открыть с 16 часов. Потом – с 18-ти. С 21-х начался комендантский час, так что в Васильевку возвращать уже было нельзя. Ночевали на трассе, под звуки выстрелов. Однажды ночью что-то взорвалось, совсем рядом — все, кто был в машине, пригибались, а Арья (собака) вскочила, стала на задние лапы, смотрела в окно, что там. Ночью спать не могли, было страшно. Еще где-то в другой проснулись шиншиллы (они ночные создания) и начали кричать. Наверное, испугались. Я их доставала из переноски, гладила, успокаивала.
Мы выехали в 5 утра и стояли снова долго, дальше двинулись около 12-ти. Первый блокпост с нашими военными и флагами мы проезжали со слезами. Как и все последующие. Как и въезд в Запорожье. Это было очень тяжело. Дорога, раньше длившаяся максимум 2 часа, теперь заняла около 30 часов. Но мы справились. И впервые за долгое время выдохнули с облегчением: мы на свободной земле.
Сейчас мы в городе Дубно Ровенской области, куда нас гостеприимно пригласила мамина подруга. Здесь добрые и заботливые люди: нас встретили, помогли со всем, поддерживают и заботятся о нашем комфорте. Здесь очень любят Украину и делают все, чтобы приблизить нашу победу.