"Мне сказали, что я опасна" - жена похищенного оккупантами мелитопольца (фото)

Ярослав Жук был взят в плен оккупантами по обвинению в "теракте". После пыток и выбитых силой признательных показаний россияне готовятся судить его в Крыму.

Мелитополец Ярослав Жук, был похищен российскими военными 17 июня. Причиной стал произошедший в тот день взрыв возле Промышленно-экономического колледжа, в причастности к которому мужчину обвиняют оккупанты. Ярославу не повезло в тот момент проезжать на автомобиле рядом с местом происшествия.

После похищения мелитопольца держали в застенках, пытали и выбивали признательные показания. Сейчас Ярослава держат под стражей в Крыму и готовят над ним судилище. Осенью в дело Жука вступил независимый адвокат Алексей Ладин. С его помощью мелитополец смог направить в российский Следственный комитет письмо с подробным описанием задержания и пыток, в котором отрицает свою причастность к взрыву 17 июня и заявляет, что оклеветал себя под давлением захватчиков.

По обвинению в "совершении акта международного терроризма" Ярослава Жука захватчики собираются приговорить к тюремному заключению сроком от двадцати лет до пожизненного. 

О жизни в Мелитополе во время российской оккупации, обысках, арестах, пытках и о судьбе арестованного Ярослава журналисты ZMINA поговорили с женой пленного - Мариной Жук.

Как вели себя российские военные с местными жителями? Были ли уже тогда какие-нибудь задержания?

- Собственно, мы не видели, чтобы они к кому-то врывались в дома. Они вели себя вежливо, демонстрируя всем, что они пришли с благими намерениями. Если и были какие-то случаи, то они не афишировались. Но по городу ходили слухи, что людей действительно задерживают, а некоторые из них пропадают без вести. На людях российские военные подобных агрессивных действий не показывали.

До ареста Ярослава ваша семья не контактировала с захватчиками, даже во время посещения магазинов или аптек?

- Нет. Иногда они могли остановить нас для проверки документов. Они могли спросить моего мужа, где он служил и тому подобное. Знаю, что у многих мужчин спрашивали, где они работали. Но каких-то таких недоразумений или конфликтов не было.

Тогда как получилось, что его, по сути, похитили? У Вас есть версии относительно тех событий?

- Есть только предположение, поэтому я не могу точно утверждать, как именно это произошло. Я рассматривала разные варианты развития событий: возможно, его кто-то оклеветал, возможно, он оказался не в том месте, возможно с кем-то встретился и т.д. Но это только мои собственные догадки. До этого никаких прецедентов, которые бы намекали, что такое могло бы случиться, не было. То есть это было очень внезапно. Он не состоял в терробороне. Каких-либо еще предпосылок для его ареста не было.

Ваш муж открыто говорил, что он считает Россию агрессором?

- Да, он высказывал свое мнение относительно сложившейся ситуации. Наши знакомые и соседи знали об этом.

Знаю, что в Мелитополе, как в Херсоне и других оккупированных городах юга, были митинги в поддержку Украины. Вы с мужем участвовали в них?

- У нас в Мелитополе было много проукраинских митингов, во время которых люди выступали против оккупационных войск. Люди выходили на улицы с момента появления оккупантов в городе. Затем жители митинговали против незаконного похищения мэра города. Они до последнего выходили на протесты. Во время последних акций оккупационные войска начали не только разгонять их, но и ловить самых активных. То есть люди выходили столько, сколько могли.

Мы лично в них не участвовали. Дело в том, что у нас ребенок с инвалидностью. Мы поддерживаем Украину, но мы не могли рисковать так. Если бы что-нибудь случилось, кто бы за ним ухаживал? Это не очень правильно заниматься такими рискованными делами, когда у тебя вся семья находится на оккупированной территории.

Как вы впервые узнали о его задержании?

- Самого задержания мужа я не видела, поскольку оно произошло не у нас дома, а в другом месте. Он просто поехал в город на автомобиле и не вернулся домой. Некоторые из свидетелей говорили, что видели похожую машину, но в то же время не были уверены, что это машина Ярослава. Одни говорили, что его в одном месте задержали, другие – в другом. Людям казалось, что они что-то видели, но это еще не факт, что это было на самом деле. Каких-либо точных данных и свидетелей не было.

В тот же день к нам домой пришли российские военные. Мы живем в частном секторе, и у нас были открыты ворота. Мы их не всегда закрывали, потому что часто ходили в магазин или аптеку.

Ярослав уехал ненадолго. Он даже не переодевался, а сел за руль своей машины в рабочей одежде. Ворота были открыты, и увидела россиян только когда они вошли во двор. Их было трое, двое были в балаклавах. Один в военной форме, один в гражданской, а один в черной. Конечно, никто из них не представился. Тогда они мне сказали, что мой муж вроде бы сделал что-то плохое, но в то же время никаких подробностей не сообщили.

Я читала, что они стреляли в воздух...

- Это произошло, когда они осматривали дом и ходили по двору. Когда вошли в мастерскую мужа, один из них выстрелил в воздух. Я в это время отвернулась в другую сторону. Свой поступок россиянин потом объяснил тем, что вроде бы он это сделал случайно. Они начали смеяться и сказали мне: "Все хорошо, не беспокойтесь. Это было случайно".

Вы говорите, что они осматривали дом. Что-то забрали во время обыска?

- Как такового обыска не было. Они просто поверхностно прошлись и везде быстро позаглядывали. Забрали с собой компьютер мужа и два неработающих телефона. Осмотрели металлические обрезки, лежавшие в его мастерской.

Я знаю, что к некоторым в Мелитополе российские солдаты приходили в шесть утра и все тщательно перетряхивали. Могли даже сломать мебель. И это уже был настоящий обыск. У нас такого не было.

Они даже в первый раз, когда приходили, не брали ни моего телефона, ни телефона моего сына. Создавалось впечатление, что они не очень надеялись что-то найти.

Во второй раз они пришли примерно через три недели. Приехали неожиданно, но на этот раз сразу в дом не заходили. Просто позвали нас. Потом всё торопливо осмотрели. Но тогда уже забрали мой и сына телефоны на проверку. Также взяли с собой одежду Ярослава.

Сказали, что моему мужу нужно переодеться. Когда я давала им вещи, они все пересматривали и выбирали, какая обувь и одежда подходит, а какая нет. Непонятно, для чего это было, поскольку они не говорили: "Сложите какие-либо вещи, чтобы ему было что надеть на себя". Они все пересматривали и выбирали сами.

После того, как выбрали одежду, они сказали мне: "Мы вас не трогаем, потому что у вас ребенок. Но мы могли бы и вас забрать и ваш дом "национализировать". Россия - хорошая страна для жизни. В отличие от Украины у нас каждый, что хочет, то и делает. Никто никого ничего не заставляет делать”. Тогда же добавили, что если нужно будет, то сами и отпустят Ярослава.

В тот же день вечером русские военные снова к нам приехали. Взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали меня со всех сторон, сфотографировали паспорт и насколько я поняла, взяли ДНК-тест. Когда я спросила: "Для чего это?", они мне сказали, что я - "потенциально опасное лицо".

Как вы думаете, для чего им нужна была одежда Ярослава?

- Поскольку уже тогда выходили видео с признаниями людей, я подумала, что что-то такое может быть и с моим мужем. И именно для этого им нужна его собственная одежда. И уже где-то через неделю вышло признание с Ярославом.

После того как вышло видео, мы выехали в Запорожье. Через несколько дней нам позвонили знакомые и сказали, что домой к нам приходили люди и искали нас. Поскольку нас уже не было, они поехали к его родителям. Им они сообщили о том, что Ярослав будет перевозиться в Симферополь. Через два дня перед его отправлением в Крым они их предупредят об этом. Но, конечно, никто ничего не сказал.

Возможно, они хотели таким визитом продемонстрировать, что пытаются действовать якобы по закону. Они были уверены в себе и производили впечатление людей, находящихся у себя дома. У них уже была уверенность в том, что они делают все, что хотят.

Кто-то из родных пытался встретиться с Ярославом, когда он еще был в Мелитополе?

- На следующий день после похищения Ярослава, то есть 18 июня, отец везде его искал и пытался узнать место пребывания сына. Но его все время отсылали из одной инстанции в другую. Всюду говорили, что у них Ярослава нет. Это такая стандартная схема: они всегда так поступают. Мест, где они держали в заложниках мелитопольцев, было достаточно много. Отец обходил все эти инстанции, и в последней ему сказали, чтобы он снова шел туда, где уже был ранее. И это повторялось по одному и тому же сценарию несколько раз. Отец Ярослава все это время пытался хоть что-нибудь узнать о судьбе сына. Но все эти поиски были тщетны, и никто ничего не сказал. Все только повторяли одну и ту же фразу: "У нас его нет".

Ему даже разрешили написать заявление о "пропаже сына".

Когда российские военные приехали во второй раз, они мне сказали, что он у них. Тогда я спросила, почему они ничего не сообщают. Но четкого ответа так и дождалось.

Я не ходила вместе с отцом, потому что боялась, что меня тоже могут задержать и где-то закрыть. А дома без родителей останется ребенок. Мы с его родителями посовещались и решили, что лучше, чтобы поисками занимался отец.

Они не пытались вас запугать или угрожать?

- Несмотря на случившееся, они пытались все “делать по справедливости” и “хорошо вести себя”. То есть они стремились придать своим действиям облик какой-то законности. К тому времени они держали себя в руках.

Из-за их осторожного поведения некоторые местные люди не понимают, что с нами произошло. Знакомые нам говорили, что россияне разберутся и отпустят его. Что ничего плохого не происходит и что они "хорошие люди". Не отпустили.

Когда вы увидели снятое оккупантами видео с Ярославом, в каком состоянии он был?

- У меня был шок, когда я увидела его на видео. Это был совсем другой человек. Непонятно вообще, что с ним делали. Вроде бы хорошо, что он жив и с ним все хорошо, но он едва разговаривал. Он по жизни очень активный и харизматичный человек. У меня даже возникало мнение, что он просто не хочет говорить это, что его заставляют. Именно поэтому он так странно разговаривает. Но если присмотреться, то можно увидеть, что он едва сидит. И это не говоря уже о том, в каком он был состоянии (похудевший, синяки под глазами).

Я знаю, что были случаи, когда людей задерживали и через некоторое время отпускали. Это видео шокировало меня еще и потому, что пришло четкое осознание: они не собираются его отпускать. Это был своеобразный "звонок". То есть, поскольку видео вышло, то они планируют эту тему раскручивать. И мои надежды на то, что мужа отпустят, рассеялись. Я уже поняла, что это затянется надолго. И от этого становилось еще хуже.

Я вообще все эти три недели не могла себе найти места. Было страшно и непонятно, что происходит.

Конечно, он этого всего не делал, о чем говорил в видео, и в своих показаниях все время путался. Сначала говорил, что через окно хотел бросить какое-то "взрывное устройство". Потом говорил, что подложил его, чтобы люди подняли. Потом – что он на велосипеде за кем-то ездил.

А куда он ехал в день похищения?

- Обычно если он ехал куда-то поблизости, он мне не говорил, куда именно он едет. Он часто мог куда-нибудь уехать на пять минут и быстро вернуться. В тот день было так же. Он сел в машину в рабочей одежде и куда-то уехал. Это означало, что ему нужно было что-то быстро купить или с кем-нибудь поблизости встретиться. Он меня предупреждал только в тех случаях, когда ему нужно было куда-то надолго уехать. Тогда он принимал душ, переодевался и ехал по делам.

Удалось ли родителям Ярослава встретиться с ним?

- Перед тем, как Ярослава отвезли в Симферополь, его привозили к родителям. Он у них помылся и поел. Родители тогда смогли с ним пообщаться. Отец позже рассказывал, что он не смог его обнять, потому что у него болело все тело. Сами россияне объяснили факт его пребывания дома "жестом доброй воли".

Второй раз родителям удалось его увидеть уже в Крыму. Им разрешили одно свидание. Мы к тому времени уже были в Запорожье, поэтому мы не поехали. Родителям было очень страшно пересекать админграницу с Крымом. По их словам, они уже видели многое, но там было еще хуже. На границе их очень долго держали, проверяли документы и телефоны, допрашивали. Особенно мужчин. Когда приехали, они уже на месте общались со следователями. Их снова допрашивали и проверяли их телефоны. И только после этого им разрешили с ним увидеться. Их встреча длилась два часа. Он передал мне через них письмо. Ему тоже от меня передали письмо.

После этого с ним больше никто не виделся. Сейчас родители общаются только через адвоката.

О чем им удалось пообщаться?

- Ни о чем они не говорили. Было непонятно, их прослушивают или есть ли где скрытая видеокамера. Они в основном разговаривали на общие темы. Родители ему рассказали, что у нас все хорошо. По словам родителей, он был более-менее в нормальном физическом состоянии. Но был очень нравственно подавлен.

А что муж написал вам в письме?

- Написал, что очень скучает по мне и ребенку. Что очень сожалеет, что не увидел нас, когда мы еще были в Мелитополе. Что он за нас беспокоится. В своем письме ему я написала, что мы его поддерживаем. Чтобы он держался, мы стараемся сделать все возможное, чтобы его оттуда вытащить.

А когда он передал письмо, в котором подробно рассказал о пытках, которые к нему применяли россияне?

- Это письмо он написал после того, как мы наняли для него адвоката. И уже через него он рассказал всем, что именно с ним происходило.

К тому времени уже были доказательства того, что Ярослав находится в Симферополе. С нами связался адвокат, которого ему тогда назначили. Он направил заключение суда, где было написано, что Ярослав находится в СИЗО. С этими документами мы уже обращались ко всем, кто занимается похищенными гражданскими. После этого мы получили смс-подтверждение, что муж получил статус пленника.

Мы пытались сами найти адвоката, который представлял бы интересы Ярослава в суде. Большинство адвокатских объединений были очень перегружены, поэтому не могли взять еще это дело. Тогда мы вышли на адвоката Ладина, согласившегося его защищать. Хотели наладить связь с моим мужем, чтобы убедиться, что с ним все хорошо.

Нам везде говорили, что военных обменивают на военных. Но есть шанс, что могут обменять и гражданских. Рассказывали, что сейчас очень сложно проходит коммуникация с оккупационными властями в Крыму.

В каком сейчас состоянии ваш муж?

- Сейчас его отвезли в больницу, где он проходит медико-психиатрическую диагностику. Возможно, после этого адвокат нам что-нибудь скажет. В своем письме он писал, что после пыток он частично потерял слух и чувствительность пальцев рук. Руки – это его рабочий инструмент. Он большой молодец, и он держится достойно. Его сначала держали в одном СИЗО Симферополя, а затем перевели в другой.

У него сейчас значительно улучшилось настроение. Он стал более упорным после того, как у него появился собственный адвокат. Когда ты сам, тебе кажется, что все вокруг тебя против тебя. Он верит в то, что его обменяют.

За это время было два заседания, во время которых ему все время продлевали срок содержания под стражей. Первый раз в десять недель, а второй – на два месяца. Его хотят заключить в тюрьму на 20 лет или пожизненно.

Вам удалось что-то передать Ярославу в тюрьму? Получает ли он передачи?

- Первый раз, когда Ярослав был в Мелитополе, к родителям приехали военные, чтобы сообщить о том, что его перевезут в Симферополь. Родители тогда передали вещи, но он их так и не получил.

Когда они к нему ездили на свидание в Крым, то тоже пытались передать ему передачу. Но Ярослав отказался ее взять, объяснив это тем, что ее ему все равно не отдадут. Позже отец снова ездил в СИЗО, чтобы передать вещи и еду, но увидеть их не удалось. Как выяснилось, они сразу не отдают, а выдают порциями.

Вы общаетесь с родными заключенных?

- Да, конечно. Многие даже не знают, где их родные и что с ними происходит. Они не видели их по семь-восемь месяцев. Нам хоть сообщили о его местонахождении. Ярослав писал мне, что многие из оккупированных Россией территорий привозят в СИЗО. СИЗО №1 в Симферополе полностью переполнено. Также там есть люди из Мелитополя и Херсонской области. Есть еще женщины и военные.

У всех нас сейчас проходят постоянные эмоциональные качели. Мы очень обрадовались, когда появился этот адвокат. Теперь у нас есть хоть какая-то связь с Ярославом. У нас появилась надежда, что все будет хорошо.

Тем временем, в Мелитополе у ребенка остановилось сердце - скорая ехала 30 минут