Это одна из тысяч историй переселенцев из Мелитополя, которые без слез не могут слушать популярную песню группы «Один в каноэ» «У мене немає дому». Война лишила их дома, работы и даже родных, которые оказались по «ту сторону баррикад».
Предательство родни
До переезда в Мелитополь Оксана, ее муж и трое детей жили в селе Охримовка Мелитопольского района. Болезнь младшего сына, аутизм, заставила всю семью сменить место жительства. Мальчику постоянно нужна была специализированная медпомощь.
- Мы поехали в город, купили полдома, потихонечку, не спеша налаживали жизнь. Я строила «свой замок из песка», но война разрушила все планы, - говорит переселенка.
А предвестники надвигающей беды начались за несколько дней до войны. Старший сын Оксаны, артиллерист-контрактник ЗСУ, который проходил службу в приграничной Черниговской области позвонил матери и сообщил тревожные новости:
- Он сказал, что им выдали полторы тысячи патронов на каждого. Я, говорит, такого количества боеприпасов никогда не видел. Причину подобной «щедрости» никак не объясняли. А 23 февраля, в три часа ночи бойцов подняли по тревоге и вывезли на позиции. Сухпайков, воды, даже запасных носков им не дали. Еду приносили люди, как и одежду, - рассказывал сын.
А ранним утром 24 февраля Оксана, как и многие мелитопольцы, проснулась от взрывов и стрельбы. «Война», - шепнула она мужу. Начала звонить своим знакомым – никто ничего тогда не понимал, все были в панике.
В городе начали отключать электричество, интернет, мобильную связь. Оксана от переживаний не могла ни есть, ни спать. Старшему сыну также дозвониться не могла. Но "убивало" больше даже не отсутствие информации, а предательство родных людей.
…На следующий день после начала вторжения, 25 февраля, Оксана связалась со своей сестрой (она проживает в Симферополе) и мамой, которая спустя некоторое время также перебралась на аннексированный полуостров.
- Сестра сказала что-то вроде «а как вы хотели? Донецк и Луганск терпят восемь лет, а их Украина не слышит!». А мама сказала еще проще: «Ти нічого не понімаєш у політиці».
После таких откровений, по словам Оксаны, она поняла, что у неё больше нет ни сестры, ни мамы.
Номер 196 на «пути» в аптеку
По словам Оксаны, магазины в первые дни войны «обносили», в основном свои – причем, зачастую средь бела дня, нагло и беспардонно. И супермаркеты, и аптеки, и склады – гребли, словно в последний раз!
Фото из архива РИА-Мелитополь
Аптеки закрывались еще быстрее, чем магазины – после распродаджи остатков товара. Туда в первые недели войны началось настоящее паломничество.
Фото из архива РИА-Мелитополь
- 8 марта я получила пособие на Севу. Пошла в аптеку – и застряла там надолго. Я была сто девяносто шестой в очереди. Но деваться некуда – я уже привыкла покупать лекарства украинского производства, они моему сыну помогают. А вот эти, произведенные в россии – бабка надвое сказала. Тем более, мой ребенок с его диагнозом не сможет объяснить, лучше ему стало или хуже. Так что в женский день кто-то шампанское женщинам добывал, а я – лекарства для семьи.
По итогу вся «пенсия» Севы в этой аптеке и осталась. Оксана покупала все, что можно, с большим запасом – завоза нового товара провизоры, мягко говоря, не обещали.
- Был у меня случай: в доме закончилась соль, я и послала Богдана (средний сын Оксаны, 13 лет) с младшим Всеволодом купить. Они вернулись в шоке. Спрашиваю: «Что случилось?». Они и рассказали – возле одного из магазинов остановилось авто, вышли мужики, разбили стулом окно, и стали выгружать вещи прямо в машину… Соли, естественно, дети не купили.
1 марта у супруга Оксаны Александра был день рождения. Пришлось варить праздничный борщ – на дорогой «стол» денег попросту не было. Александра еще ко всему «кинули» на стройке . Известный в Мелитополе застройщик - владелец полутора десятков «объектов» закрыл их еще за две недели до начала войны и уехал на запад Украины – где, говорят, тоже открыл бизнес. Зарплату он не выдал никому из строителей.
- Чуть погодя встал вопрос о получении мужем банковской карточки – хоть какое-никакое пособие будет «капать». Пошел Саша,а через полтора часа звонит: «Все, я иду домой!». «Что такое?» - спрашиваю. А он и говорит: пока я ходил, меня уже три раза успели до пояса раздеть – татуировки «запрещенные» искали. Вот с тех пор мы и прекратили попытку оформить мужу карточку.
… Последние припасенные сто долларов Оксана поменяла в марте – некоторые из продуктовых складов уцелели во время массового мародерства. Женщине повезло: ей удалось купить крупы и сахар по «дооккупационной» цене.
- Кроме прочего, я купили килограммовую пачку дрожжей. Отдала за них пятьдесят гривен. Когда спустя некоторое время владелец «точки» мне говорит – дескать, продешевил я, в Приазовском (пгт в Мелитопольском районе – авт.) такая же пачка дрожжей стоит в двадцать раз дороже, целую тысячу гривен за килограмм, - вспоминает женщина.
В марте в Мелитополе еще были акции протеста местных жителей. Люди отчаянно посылали оккупантов вслед за русским кораблем, рискуя жизнь гнали оккупантов, ложась под бронетехнику врага. Машковы на митинги не ходили. Боялись.
Охота на продавщицу
В оккупированном Мелитополе семья Машковых томилась до лета. Оксана работала на Образцовом рынке, куда стали все чаще захаживать военнослужащие рф.
- До июня в городе было больше командного состава россиян. На рынке были всегда вежливые, не торговались и деньги никогда не считали – хоть какую хочешь им цену называй. Я могла им «мстить» только таким способом, чем и пользовалась! – говорит женщина.
Однако Оксана чуть не пострадала из-за своего характера. С учетом того, что ее сын – военнослужащий ЗСУ – ситуация могла разрешиться куда хуже, если не трагичней.
Как-то на рынок пришла подруга Оксаны, сотрудница кафедры механики в Таврическом агротехнологическом университете. Она осталась верной Украине и на сотрудничество с оккупантами не пошла, хотя ее неоднократно приглашали. Женщины обсуждали тему коммунальных платежей.
- Мы очень эмоционально обсуждаем эту тему, как вдруг к нам подходит мужчина – маленький такой, стремненький, кругленький, морда заросшая. Моя подруга к нему: «А вы не знаете, где за коммуналку Украине заплатить?». А тот как понес: «Я ненавижу всех этих фашистов и нацистов». Я и не сдержалась: «Тогда я нацистка и дети мои – нацисты, мы ведь в Украине живем!». А он мне: «А я за Малороссию». В общем, поговорили на нервах, он и ушел восвояси.
На следующий день, прийдя на рынок, Оксана встретила свою сменщицу. «Ты автоматчика на углу видела?» - спросила она.
Выяснилось, что по торговым рядам ходили несколько людей и кого-то искали, сверяясь с мобилками – вероятно, там было фото «подозреваемого». Стало понятно, что ищут именно Оксану.
Заложил, стало быть, мужичок, подумала Оксана.
А позже из Охримовки позвонила кума Оксаны – говорит, возле ее дома три БТРа крутились, кого-то искали (регистрацию семья Машковых не меняла – так и была прописана в селе). Кроме этого, постоянно доходили слухи о том, что людей оккупанты забирают, и после об их судьбе ничего не известно.
- У нас из села хлопца забрали – никто его больше не видел и, боюсь, не увидит, Он имел неосторожность фотографировать танки рашистов. Единственный сын был у матери, - вспоминает Оксана.
Потом, во время обыска, у парня нашли фотографии военной техники не только в телефоне, но и на компьютере. «Партизана» забрали по подозрению в сотрудничестве с ЗСУ.
Аресты людей стали подталкивать семью Машковых к выезду из оккупации. А в конце июня старшему сыну дали пять дней отпуска и мать решила в срочном порядке выезжать в Запорожье.
Долгая дорога на свободу
Оксана с помощью интернета нашла перевозчика. Он сначала запросил 15 тысяч гривен за вывоз семьи. От Мелитополя до Запорожья, напомним, 75 километров, и до войны поездка в областной центр семье обошлась бы не более чем в 1000 гривен. Мать просила перевозчика снизить цену для ребенка с инвалидностью. И водитель умерил свои аппетиты до 12 тысяч.
- Только я сразу его предупредила: деньги заплачу по приезду в Запорожье. И чтобы мы в пути были не более суток – мой младший сын из-за болезни непредсказуемый, с ним может случиться истерика в любой момент, а успокить ребенка практически невозможно. Плюс проблемы с питанием, туалетом. Перевозчик меня уверил, что у него на блокпосту в Васильевке за все заплачено, и минуем мы его без проблем, - вспоминает жительница Мелитополя.
Но «не так сталося, як гадалося». Для начала выяснилось, что предприимчивый мужчина перегонял еще три авто – по доверенности, и в каждой были пассажиры. Зарабатывал, в общем, неплохо – но и рисковал сильно. Так вот, документы на одну из четырех машин оккупантам не понравились: там печать стояла треугольная, а на остальных – круглые. В результате машину конфисковали, водителя задержали – пришлось хорошо заплатить оккупантам, чтобы вернуть и водителя, и транспорт.
Минуя десятки других блокпостов, «караван» добрался до Васильевского КПП. И тут выяснилось, что никто ни с кем не договаривался и никто никому не платил. Пришлось ждать решения проблемы с раннего утра до семи вечера. А после рашисты сказали: «Проезд закрыт, вы будете ехать завтра, во второй колонне».
- Как мы в ночь в машине останемся? Пришлось ехать назад в Мелитополь, а ранним утром снова выдвигаться на Васильевский блокпост, - говорит Оксана.
На вторые сутки нервотрепки и очередей, семье Машковых удалось добраться до запорожского «Эпицентра», который на въезде в город – туда доставляли всех эвакуированных.
Хостел с бомжами
Добравшись до «Эпицентра», Оксана поняла, что попала в новую беду: никто семью, да еще и с «проблемным» ребенком, не хотел брать на квартиру. На часах было девять вечера, а вопрос с поселением не решался.
- Там какой-то пацаненок был из обладминистрации, так я его задергала – мол, куда мне ехать, сейчас ребенок проснется и закатит истерику. Что мне потом делать? – рассказывает Оксана.
В результате для семьи Машковых нашли временное жилище – комнату в хостеле, на пятом этаже общежития, которое заселили людьми без определённого места жительства. В таких условиях семья Машковых жила пять дней, все это время отчаянно ища жилье.
Надежда по имени Надя
У Оксаны появилась надежда – в лице одноименного волонтера. Надежда «пробила» для многострадальной семьи половину дома на Зеленом Яре (Шевченковский район). Правда, в доме не было ничего – только печка, старый стол и в хлам разбитый диван. Просили три тысячи гривен в месяц плюс оплата коммунальных услуг – но мелитопольцы, хлебнув горя, уже были готовы на любой вариант.
- Надежда и другие волонтеры нам очень помогли. Одни привезли письменный стол, вторые – кухонный, третьи – диван. Плюс посуда, кастрюли, миски. Волонтерские центры обеспечили моющими средствами, одеялами, продуктами, средствами гигиены, - вспоминает женщина.
Кирилловская громада (в состав этого ОТГ входит и Охримовка) , по словам Оксаны, тоже помогает, чем может. Например, перед Новым годом выдали людям по 2100 гривен. За что семья Машковых благодарна – сейчас важна любая помощь.
Однако больше всего переселенцы хотят вернуться в Мелитополь, ставший для них родным. Что и планируют сделать сразу же после деоккупации города ЗСУ. А заодно – и посмотреть в глаза предателям, променявших родину на сомнительные блага кровавого «русского мира». Среди таких предателей – и родная тетка Оксаны, которая пошла работать директором школы села Азовское.
«Если бы сейчас объявили, что Мелитополь освобожден, то через полтора часа Запорожье бы опустело», - находит в себе силы шутить Оксана Машкова.
Больше не «Скорпион» - как в оккупированном Мелитополе меняют названия магазинов