После "референдума" в оккупированный Мелитополь, как и в другие захваченные украинские города, потянулась вереница российских чиновников разного уровня.
То и дело местные гауляйтеры устраивают приемы высокопосталенным управленцам из страны-агрессора. А сошки помельче устраивают доставку гуманитарки и организовывают различные патриотические мероприятия.
О том, почему им приходится ездить в "новые регионы" и как эти поездки изменили их сознание, рассказала для RTVI журналистка Екатерина Винокурова.
До 24 февраля 2022 года поездки в ДНР и ЛНР каких-либо людей, официально работающих на российскую власть, были скорее экзотикой и считались уделом патриотических романтиков. Уже в марте ситуация начала меняться.
Стоит заметить, что многие знакомые автора, которые в итоге поехали в незапланированные командировки на новые территории, до этих поездок относились к СВО куда менее лояльно, чем после них.
К примеру, в первую неделю войны один из них называл решение Путина не иначе, как «катастрофой», однако после возвращения из "новых регионоы" серьезно пересмотрел свои взгляды и начал активно ее поддерживать, в том числе, в частных разговорах.
— Раз ввязались, надо выигрывать, иначе нам конец.
— Я говорил там с людьми, которые годами жили под обстрелами. Это не из Москвы переживать за уход IKEA, там реальная жизнь.
— Там наши военные. Они видели гибель своих товарищей, если мы отступим, они не поймут.
Эти три варианта ответа — самые популярные в политическом истеблишменте после возвращения из обязательных или добровольных командировок.
Фактически такие поездки стали обязательным элементом «перепрошивки» политических элит, в том числе, «перепрошивки» идеологической.
Менялись не только публикации в соцсетях, но и сам политический стиль: например, чиновники стали публиковать свои фото в одежде цвета хаки, в моду вошли увлечения стрельбой и походами.
Помимо рабочих командировок важным элементом перестройки общества на патриотический лад стало повсеместное включение тех же депутатов и чиновников в волонтерскую деятельность и сбор гуманитарной помощи. В то же время самодеятельность не поощрялась: при каждой парламентской партии были созданы центры помощи новым регионам или фронту.
Депутаты отчитывались о поездках на эти территории, что, с одной стороны, демонстрировало их лояльность общему курсу и готовность никогда более не посещать страны Евросоюза, с другой стороны, как считается, должно было работать на увеличение их рейтинга.
Изменились и отношения источников с журналистами. Чиновники и политологи больше не поддерживают контактов с независимыми СМИ, которые в большинстве признаны иноагентами. В том числе, чтобы обезопасить самих себя и не проконсультировать ненароком врага, что чревато возбуждением дела за государственную измену.
Говоря об изменениях в настроении элит, необходимо поднять и тему санкций. Если до 2022 года ограничения были точечными, и люди старались их по возможности избегать, когда это явление стало массовым (как иноагентство), оно перестало вызывать страх. Более того, скорее приносило понимание, что тем, кто попал под санкции, возможный ущерб как-то компенсируют.
Наконец, прошедшие два года привели к утрате откровенности, которой и без того в политическом истеблишменте не злоупотребляли. Если раньше люди в частной переписке позволяли себе довольно нелояльные замечания в адрес власти, то после начала войны в политических кругах стали исходить из того, что вся переписка читается, а все разговоры прослушиваются. Нелояльную реплику можно теперь услышать только в кафе на окраинах Москвы и только при личной встрече, со строгим запретом на публикацию и даже намеки.
Как видим, на третьем году войны в россии не только опускается железный занавес, но и происходит трансформация общественного сознания. Увы, не в лучшую сторону. К сожалению воздействие пропаганды оказывает катастрофическое влияние не только на россиян, но и жителей захваченного Мелитополя, вынуждая их смиряться с оккупацией и воспринимать происходящее как некую норму...